Дорогой отец ректор, всечестные отцы, возлюбленные братья!
Я традиционно в среду первой седмицы Великого поста, когда бываю в Коломне, молюсь со студентами и преподавателями семинарии, а потом мы встречаемся для беседы. Я хотел бы, чтобы мы пообщались не формально, а обсудили то, что вас волнует, что стоит на повестке дня вашей жизни, то, чем вы интересуетесь. Очень прошу вас и устно задавать те вопросы, какие у вас есть, и присылать записки, не боясь, что со стороны администрации будут неприятности.
Сначала хотелось бы сказать вводное слово. В Русской Православной Церкви открылась новая историческая страница. Скончался Святейший Патриарх Алексий, и избран Святейший Патриарх Кирилл, который приступил к своим первосвятительским трудам. Оглядываясь назад, мы можем сказать, что период предстоятельства Патриарха Алексия был благословенным для Церкви временем, в частности, для нашей Московской епархии. В условиях тех материальных трудностей, которые постигают и весь мир, и Россию, наверное, так широко и дерзновенно сейчас уже было бы невозможно вести храмостроительство. Мы не потеряли ни дня. Помимо того, что у нас была создана семинария, и мы готовили кадры священнослужителей, мы не отказались ни от одного храма или монастыря, которые нам возвращали. С помощью Божией очень многое сделано.
Чтобы у вас было полное впечатление о том, что из себя представляет на сегодня наша епархия, я приведу статистику: священников у нас – 1 193, диаконов – 97, зарегистрированных приходов – 1 101, действующих храмов – 1 324. Если помните, в 1977 году, когда я приступил к управлению епархией, в моем ведении было 132 храма и примерно около 180 священнослужителей, которые уже почти все скончались. 1 290 священнослужителей, которые имеются сейчас в Московской епархии, рукоположены в основном за последние годы. У нас 253 новопостроенных храма, и сейчас в процессе строительства – 128 храмов. Вы знаете, что у нас 13 женских и 12 мужских монастырей. В них – 293 насельника.
Говоря о строительстве, нельзя обойти вопрос возведения семинарского комплекса на территории Старо-Голутвина монастыря. Когда стало известно о предстоящем кризисе, то нашими спонсорами было приостановлено финансирование. Вы знаете, что зимой строительство не осуществлялось. Я очень надеюсь и верю, что этим летом мы продолжим работы. Если нам не удастся получать обещанные деньги от спонсора, думаю, найдутся добрые люди, которые помогут нам. Во всяком случае, я сейчас изучаю этот вопрос и очень надеюсь, что эта моя мечта осуществится. Когда я сегодня с вами обедал, подумал, что приведу вам такое сравнение: Бог исполняет свои обетования, и хотя строительство новых зданий семинарии – не обетование Божие, но оно – горячее желание моего сердца, и, думаю, я не увижу смерти, пока не узрю окончания этого строительства.
От Церкви сейчас требуется больше внимания не только к своим прихожанам, но и к обществу, которое открыто к контактам или, как принято говорить, к диалогу. Богослужение – лишь одна из многих обязанностей священника. В целом же требуется очень серьезная и многосторонняя подготовка. Я помню, как в Ленинградской Духовной семинарии сожалел наш преподаватель, когда говорил: «Я даю вам обзор некоторых книг Ветхого Завета, вы будете отвечать по конспекту, но прочитайте сами книги Священного Писания. Если вы не сделаете этого в семинарии, вы никогда «от корки до корки» Библию не прочитаете». Сегодня мало прочитать, надо знать. Почему? Потому что недостаточно священнику во время богослужения зачитать написанную проповедь, он должен в любой момент при встрече с вопрошающим отвечать на многие вопросы, цитируя Священное Писание. Больше того, нас часто приглашают на телевидение, где идет живой обмен информацией в прямом эфире, и, в первую очередь, нужно показать знание Священного Писания и учения Церкви. Поэтому нужно быть богословски подкованными. Думаю, ушло в прошлое время, когда считали нормальным, что в семинарии, прослушав лекцию, сдают урок и забывают изученное.
Сейчас у нас слишком мало времени на обучение. Раньше мы четыре года учились в семинарии, четыре – академии. А теперь семинария – высшее учебное заведение, а в академии обучаются три года, готовясь для своей педагогической или научной деятельности. Поэтому сейчас курсы по предметам несколько спрессованы.
Исходя из необходимости иметь священнические кадры в епархии, мы идем иногда на то, что не закончивших курс обучения рукополагаем в священный сан и направляем на приходы. Есть возможность заочного обучения, но оно не очень продуктивно, потому что совмещать учебу со служением очень и очень трудно, и глубоких знаний при заочном обучении священник уже не получает. В то же время скажу, что я очень приветствую усердных священнослужителей, которые мужественно продолжают совмещать и служение, и обучение. На заочном секторе семинарии у нас сейчас учащихся больше, чем на стационаре. Хочется выразить благодарность нашему педагогическому персоналу за то, что они помогают нам давать образование и тем священнослужителям, которые проходят приходское служение, получая заочное образование.
Поскольку мы сейчас встречаемся в период поста, можно говорить, что духовно совершенствуемся, очищаемся. Обучаясь, мы тоже возрастаем, совершенствуемся и проверяем себя. Дело в том, что, придя из мира, мы имеем разную духовную подготовку. Само пребывание в семинарии нужно рассматривать как испытание, как экзамен. Естественно, что в миру у нас есть определенные привычки, которые не совместимы со званием священнослужителя. Миряне порой как-то все это совмещают, а священнослужитель не может быть, например, ни пьяницей, ни бийцей, ни курящим. Ведь, когда люди приходят на исповедь, начинают, склоняясь, говорить что-то священнику, а у него изо рта пахнет и табаком, и водкой, – они говорят: «Как же мы пойдем к этому священнику каяться, когда он такой же грешник, как и мы? Он нас учит, а сам этого не исполняет». Если сегодня будущие священники не бросают курить или употреблять спиртные напитки в семинарии, то какая же цена этим учащимся, какая цена воспитателям, которые не увидели, что время идет, а толку от обучения нет? Я это говорю вам очень откровенно, потому что, когда вы придете на приход внутренне не преобразившимися, то успеха в вашем пастырском служении не будет, и вы с чистой совестью не сможете стоять у престола Божия. Мне очень бы хотелось, чтобы тот, кто чувствует свое несовершенство, именно в период поста проверил себя, попытался преодолеть дурные привычки. Если и один пост проходит, и другой год, то надо тогда, может быть, подумать, не лучше ли быть светским сеятелем, чем плохим священником.
Конечно, нельзя представить священнослужителя или семинариста, который был бы лишен веселья, определенных утех. Но вы знаете, что жизнь священника проходит на глазах у всех, и мы учим, как бороться с грехом, как надо становиться добродетельными, и, если сам студент не способен на это, то нужно задуматься о том, следует ли продолжать находиться в этих стенах, чтобы зря не прошли эти годы.
Естественно, встает вопрос, как могут отразиться на жизни Церкви и духовной школы трудности экономического кризиса. Я хотел бы сказать в отношении семинарии: не было случая, чтобы любые материальные запросы и проблемы семинарии оставались нерешенными. В рамках разумного мы всегда шли навстречу. Когда я сегодня общался с отцом Николаем на трапезе, я заверил его, что никаких финансовых ограничений семинария не испытает, потому что это единственное наше духовное учебное заведение, которое полностью финансируется из средств Московского Епархиального управления. Я думаю, мы никогда не пойдем на то, чтобы сокращать эти средства. Вам не надо об этом беспокоиться.
Вам нельзя замыкаться в этих стенах, вам надо понимать запросы общества, больше того, иметь определенный уровень культуры. Иногда видишь выступающих священников, которые искренни, но не умеют общаться с миром. Не хватает интеллектуального потенциала. Поэтому, находясь в стенах семинарии, вы должны все это восполнять, не жалея для этого времени. У меня такое впечатление, что у вас есть в этом отношении пробел. Вы мало читаете художественной литературы. Когда отмечаем Дни славянской письменности и культуры, мы постоянно заявляем обществу, что христианство оказало большое влияние на культуру, литературу, музыку, архитектуру, обычаи людей. Если вы начнете об этом говорить, а вас спросят: «Чем вы можете это подтвердить?», человек, который ничего не читал, кроме Библии, только на пальцах будет все это пояснять. Нас сейчас всюду ждут и принимают: в воинских частях, в школах, в больницах. Но бывают и печальные случаи. Мне один благочинный написал, что священника пригласили в школу, но после этого визита обратились с просьбой: «Батюшка, просим больше к нам не приходить». Поэтому, чтобы идти куда-то, надо иметь подобающую подготовку. Ведь нас всюду ждут с большой надеждой. Поэтому вы должны уже здесь, на семинарской скамье, готовиться к таким встречам. Я рад, что в семинарии поощряются контакты с высшими и средними учебными заведениями, студенты принимают активное участие в различных совместных мероприятиях.
Каждый из вас должен пользоваться тем, что ваши преподаватели – практикующие священники. Это – не теоретики, которые говорят из книг о каком-то опыте. Их пастырское служение – беспрецедентный опыт жизни Церкви в современном мире. Ни в одной книге вы об этом не прочитаете. Поэтому надо, как губка, впитывать в себя опыт ваших преподавателей-священников. Спрашивайте их, не стесняясь. Они будут только рады, когда вы будете интересоваться современной церковной жизнью. Я сегодня увиделся с проректором Валерием Александровичем Степановым и спросил: «После того, как Вы были участником Поместного Собора, делились ли Вы со своими воспитанниками своими мыслями, воспоминаниями?» Он ответил положительно, сказал, что и на переменах, и на уроках спрашивали об этом. Считаю, очень хорошо, что вы интересуетесь. Это – живой опыт, получаемый непосредственно от самого участника событий.
Я хотел бы все больше и больше пользоваться и научным багажом, и методической помощью нашей семинарии. Когда я получаю новые издания из других семинарий, всегда направляю их сюда, чтобы подвигнуть и вас к тому, чтобы вы повышали свой уровень. Чувствую, что в нашей семинарии стоим не выше других. Мы не говорим о своих слабостях и недостатках внешнему миру, но мы то их знаем. Возможности ваши не реализованы полностью.
Несколько раз я встречался с таким явлением, что на приходах проходит недостаточная подготовка к крещениям и венчаниям. В то же время я обратил внимание на то, что некоторые усердные священники выпускают специальные памятки по этим вопросам. Но не под силу каждому приходу эту работу делать индивидуально. Я пришел к выводу, что нужно собрать весь опыт того, что уже сделано в разных приходах, осмыслить его и по разным темам составить отдельные пособия. Я направляю отцу ректору уже существующие издания с тем, чтобы здесь велась такая работа, к которой надо подключаться и семинаристам. Популярные издания очень помогут в практической работе на приходах.
Мы чувствуем, что сейчас много желающих принять священный сан. Я не имею в виду тех, кто поступает в семинарию и здесь обучается, а тех, кто меняет свои убеждения, хочет оставить свою профессию и получить священный сан. Конечно, мы в каждом случае стараемся глубоко разобраться в причинах этого. У нас в Церкви никто не лишний, мы никого не отталкиваем, но я задумываюсь над тем, чтобы, как говорят в светском мире, не было «перепроизводства» духовенства. Сейчас я запросил всех благочинных: на сегодняшний день или в перспективе на сколько потребуется еще увеличить штаты священнослужителей, сколько священников потребуется в новооткрытые храмы? У нас ведь жителей в Московской области много – 6,7 миллионов человек. Тем не менее, мы не можем обучать в семинарии человека, рукоположить его, а потом ему сказать: «Вакантных мест нет, вы где-нибудь устройтесь».
Вопрос ректора КДС протоиерея Николая Качанкина: «У меня вопрос, связанный с Вашим общецерковным послушанием как председателя Синодальной Комиссии по канонизации святых. Когда в настоящее время в таком множестве прославляются святые, не случается ли, что некоторые приходы представляют материалы для прославления людей, которые явно не соответствуют критериям канонизации, имея главным устремлением «иметь своего святого»?»
– 11 апреля исполняется 20 лет, как постоянно функционирует Синодальная комиссия по канонизации святых. Житиями новомучеников мы обязаны заниматься потому, что не все изучено в их подвигах. В 2000 году мы канонизовали Собор новомучеников и исповедников Российских, куда вошли и поименно известные святые и известные только Богу. Почему было принято такое решение? Потому что знаем, что пострадали в ту эпоху миллионы, а мы выявили поименно только полторы тысячи. Мы не можем причислить к лику святых всех, кто был замучен или расстрелян в годы гонений, потому что, когда изучаем мученические акты, которыми мы называем следственные дела, то видим, что были печальные случаи, когда люди по слабости отрекались от веры, наговаривали на других, и тех невинных по этим доносам расстреливали.
Совершенно различны эпохи гонений первых веков и ХХ века. В древности все было ясно: человек заявлял о том, что он – христианин, даже будучи язычником, и это было «крещение кровью». А ныне мы прославили весь сонм новомучеников, кто свят перед Богом. И нам поручено выявлять эти имена и включать их в календарь, не заново канонизуя, а поименно включая в Собор новомучеников и исповедников Российских. Эта работа ведется, и на каждом заседании Священного Синода мы сообщаем о выявленных именах и увеличивается число известных святых новомучеников.
Если кто-то хочет иметь своих святых, о чем спросил отец ректор, и мы получаем материалы в Комиссию по канонизации, мы их рассматриваем, все досконально изучаем, чтобы материалы соответствовали критериям канонизации. Я уверен, что никогда не было такого времени, когда бы не было на земле святых. В советский период много ли было канонизаций? Да никаких. А ведь тогда жил и пострадал целый сонм святых. И сейчас среди нас есть святые, только после смерти будет явлен их подвиг миру. Поэтому мы, конечно, живем в атмосфере святости, и эта святость помогает нам преодолевать силу греха, которым тоже наполнен мир.
Владыка, правда ли, что Сербская Церковь канонизировала воина Евгения Родионова? Какова позиция Русской Православной Церкви по этому вопросу?
– Существует каноническое правило, согласно которому каждая Поместная Церковь канонизует своих чад, и другие Церкви не могут канонизовать представителей другой Церкви. Это принципиальный вопрос. Что касается воина Родионова, то существует история этого вопроса. Средства массовой информации очень много писали об этом непрофессионально. К нам в Комиссию по канонизации приходили эти вопросы. Мы тщательно изучали эту тему. Жива его мать, которая, конечно, страдает из-за кончины сына и сохраняет светлую память о нем. Служатся панихиды на его могиле, но канонизации его не было, потому что в его смерти нам не все документально ясно. Действительно ли это была смерть за Христа или это один из многих страшных и печальных фактов военного времени
Русская Православная Церковь Заграницей имеет несколько святых, которые ею прославлены, но в месяцеслов Русской Православной Церкви не внесены. После объединения Церквей как нам поступать в отношении их почитания?
– Было решение нашей Церкви о том, чтобы заняться этим вопросом. Сейчас создана смешанная комиссия, куда вошли представители Русской Зарубежной Церкви, представители Синодальной Комиссии по канонизации святых, которые должны изучить этот вопрос с тем, чтобы понять эту ситуацию. Когда к нам впервые приехал покойный Владыка Лавр, мы говорили на эту тему. Я сказал, что у нас есть определенные разночтения в отношении включения в календарь новомучеников, прославленных РПЦЗ. Он сказал: «Мы были совершенно изолированы, не могли иметь контакт с вами и канонизовали как новомучеников всех, о ком читали в советских газетах, каких-то других изданиях, содержащих сведения о том, что люди расстреляны». А я ему рассказал, что, когда мы изучали следственные дела, увидели, что не всех можно причислить к лику святых по тем или иным причинам. Теперь, когда нас ничего не разъединяет, мы эту проблему изучаем. Нужно, правда, сказать, что пока этот вопрос не продвинулся. Мы входили в контакт и с Владыкой Илларионом, и с членами комиссии со стороны Русской Зарубежной Церкви. Они рассказывали об определенных трудностях в этом вопросе. Но, пообщавшись на последнем Архиерейском Соборе, я понял, что, может быть, вопрос сдвинулся с мертвой точки, и мы будем работать в этом направлении более продуктивно.
Каковы перспективы взаимоотношений Русской и Грузинской Православных Церквей в связи с конфликтом в Южной Осетии и Абхазии?
– Грузинская и Русская Православные Церкви являются своего рода духовными мостами между нашими народами в этот тяжелый период. Между нашими Церквами не было никаких осложнений в период обострения межгосударственных отношений, и все наши заявления носили характер желания уврачевать эти страдания. И вы знаете, что, когда скончался Святейший Патриарх Алексий, Святейший и Блаженнейший Патриарх-Каталикос всея Грузии Илия был на его похоронах. Он хотел присутствовать на интронизации Святейшего Патриарха Кирилла, но сильно заболел.
Что касается канонической территории Грузинской Церкви, то мы с пониманием относимся к этим вопросам и находимся в постоянном каноническом контакте между Церквами.
Владыка, у меня вопрос о диаконском служении в Русской Церкви. Из курса общей церковной истории нам известно, что диаконы изначально рукополагались в сан для служения бедным, убогим и сирым. Полтора года назад в Москве было проведено собрание диаконов, и Владыка Арсений предложил диаконам усилить свою роль в социальном служении. Известно, что сейчас диаконы в Москве занимаются в том числе и социальными вопросами. Каково Ваше отношение к таким инициативам в нашей епархии?
– Думаю, что социальное служение, о котором Вы упомянули, относится не только к обязанностям диаконов. Оно относится к обязанностям священников и мирян. У нас в Московской епархии есть специальный Отдел по благотворительности и социальному служению, который возглавляет протоиерей Димитрий Оловянников, благочинный Мытищинского округа. Сегодня, я думаю, у нас более чем где бы то ни было, организована эта деятельность, несмотря на то, что у нас нет больших материальных средств.
Московская епархия большая, но в ней храмы поднимаются из руин, на восстановление у нас на сегодня нехватает денег. Когда я сегодня шел по территории Старо-Голутвина монастыря, интересовался у отца Варлаама, когда и как мы будем восстанавливать порушенные стены этой обители. Нам удалось кое-что здесь сделать, тщанием губернатора отреставрирован Богоявленский собор, который я не мечтал восстановить, потому что он был в таком состоянии, что мы бы даже со всей епархии на это не собрали средств. Говоря о ситуации в целом, нужно сказать: сначала следует обрести место для молитвы, а потом организовывать общину для социального служения. У нас, например, есть приют «Никита», о котором, может быть, вы слышали. Это – классический пример того, как в Московской области организовано социальное служение. Не так легко было все там создать. Поднимались вопросы о законности этого учреждения. Была даже попытка закрыть этот приют, но удалось доказать, что мы имеем на это право. И теперь многие получили возможность открывать приюты.
У нас активное сотрудничество с Министерством социальной защиты населения Московской области. Здесь – непочатый край взаимодействия по нашей социальной работе. В данном случае не деньги нужны, а наше личное участие, потому что, когда в больницу, в дом инвалидов приходят священники, это целое событие для несчастных людей. А у священников нехватает сил и времени. Их буквально рвут на части. Поэтому мы не только на диаконов рассчитываем. Я вам сказал, сколько у нас диаконов, – 97 человек. Что 97 человек на шесть с лишним миллионов? Смеяться бы стали над нами, если бы мы поднимали этот вопрос. Но мы поднимаем вопрос о социальной работе всей Церкви, от имени Церкви. К этой работе мы привлекаем не только священнослужителей, но и мирян, координируя эту работу со светскими учреждениями. Поэтому наша работа целенаправленна и несет в себе еще и христианское свидетельство.
Далее – вопросы из записок.
Владыка, как Вы считаете, существовал ли факт холокоста еврейского народа?
– Это вопрос провокационный. И совершенно невежественный. Неужели вы не знаете? Да, существовал. Позорный и страшный факт в истории.
Что Вы знаете о епископе Исаие (Ковалеве)?
– Он был пострижеником Владыки Димитрия (Градусова). Приехал он к нам Ярославль иеромонахом и там служил. Затем был избран епископом Угличским. И в конце жизни, так как на Ярославскую кафедру не назначался Правящий архиерей, являлся управляющим Ярославской епархией. У него болел позвоночник, и, будучи перед смертью лежачим больным, даже в таком состоянии управлял епархией. До принятия священного сана он имел гражданскую профессию, был капитаном, а потом Владыка Димитрий его постриг в монашество и рукоположил. У Владыки Димитрия было несколько таких пострижеников, и молодых, и пожилых. Среди них – архимандрит Авель, отец Никодим, позже – митрополит Ленинградский и Новгородский. Владыка Исаия – очень светлая личность, добрый и хороший архипастырь.
Возможно ли отпадение Украинской Православной Церкви от Московского Патриархата? Если возможно, то как этого избежать?
– Речь об этом не может идти, потому что это – прочная часть Московского Патриархата, но на Украине, помимо Украинской Православной Церкви, есть раскольнические группировки. Правительство Украины хочет создать единую церковь, всех объединить, включив туда и католиков, и униатов… Это происходит от незнания природы Церкви. Я сопровождал покойного Святейшего Патриарха Алексия во время его поездки в Киев и видел эту обстановку. Тогда была опасность какого-то разделения, но поездка Святейшего Патриарха Алексия предотвратила это. Президент Украины хотел, чтобы Константинопольский Патриарх объявил автокефалию, на что он не имел права. Конечно, он этого не сделал. На Поместном Соборе нашей Церкви украинские епископы показали свое единство с Московским Патриархатом. Святейший Кирилл уже объявил, что одним из первых его визитов за пределы России будет на Украину. И, как я знаю, это будет даже не один визит. Мы, со своей стороны, все делаем для того, чтобы укреплялось единство с Матерью-Церковью.
Какова вероятность приезда Святейшего Патриарха Кирилла в Коломну?
– Большая вероятность. Святейший Патриарх Алексий четыре раза был в Коломне. У нас была такая традиция, что раз в году Святейший Патриарх Алексий приезжал в пределы Московской епархии со специальным визитом. Последний раз мы готовились встречать его в Мытищах. Буквально за несколько дней перед этим он скончался. Я думаю, что Святейший Патриарх Кирилл посетит не только Коломну, но и другие города и монастыри нашего Подмосковья. Это ведь его епархия, так что будем надеяться, что не по одному разу еще он посетит наши подмосковные города.
Вы просите рассказать о новом Патриархе, о том, какие перемены произошли с его вступлением на Первосвятительскую кафедру. Сейчас рано об этом говорить, потому что он, вступив в управление, сейчас углубился в молитву. Вы, наверное, знаете, что он утром и вечером на первой седмице Великого поста совершает богослужения в разных храмах и монастырях. Но люди очень многого ожидают от молодого и энергичного Патриарха. Будем молиться, чтобы Господь помогал ему во всем.
Требуется ли современной системе духовного образованиея реформирование?
– Об этом все время говорят. Реформировали мы, прежде всего тем, что семинарию превратили в высшее учебное заведение. Я думаю, что это хорошо. Наша Коломенская Духовная семинария полностью вышла на этот уровень. Я думаю, наша задача – повышать уровень образования. Должно быть больше ответственности у педагогического состава, потому что мы должны выпускать подготовленных священнослужителей.
Будет ли принят Церковью общепринятый устав сокращений церковных богослужений?
– Этот вопрос не стоял на повестке дня.
Далее – «монашеский» вопрос: «Как более правильно понимать цитату: «Кто епископства желает, доброго желает»?» Когда бывает посвящение во епископа, то он произносит слово перед своим наречением, обычно говоря, что никогда и не думал об этом, не желал и боится ответственности, но приемлет и нимало вопреки глаголет.
Епископство – высокое служение, и, если достойный человек не желанием, а жизнью себя готовит к нему, вот это и есть доброе намерение. А тот, кто домогается его и, может быть, кривыми путями, то он не доброго желает.
Как Вы относитесь к сокращениям в службе?
– Если вы вникните в содержание светильничных молитв – тайных молитв, читаемых священником во время шестопсалмия, найдете, например, слова «от нощи утреннюет дух мой», чем показывается, что Господь дал благодать бдеть, восстать от сна, – это следы того богослужения древней Церкви, когда были очень продолжительные службы. Но давайте рассмотрим историю богослужения, особенно я так говорю под впечатлением той статьи, которая будет опубликована в «Московских Епархиальных Ведомостях» в 3-4 номере. Автор статьи – иеромонах Павел (Коротких), открывающий ею серию публикаций об истории церковного пения. Богослужения не были изначально такими, какими являются сейчас. Но и не были такими, какими, например, сохраняются у старообрядцев. Богослужение развивалась на протяжении своей истории.
Что же касается сокращений, то о них, конечно, думают лентяи, извините за выражение. Хотя иногда сокращения бывают обусловлены обстоятельствами жизни. Традиционно полные богослужения были в монастырях. Сейчас и в монастырях сокращают. Почему? Я думаю из-за охлаждения в любви к Богу и к службе. Да и прихожане не всегда все выдерживают. Этот вопрос очень и очень сложный. Нацеливаться на то, чтобы все максимально сократить, – значит, надо проститься со всей красотой нашего богослужения и нашей молитвы. Я помню с детства, что десятками заказывались молебны и акафисты после утреннего богослужения. А сейчас у меня такое впечатление, что некие иные обязанности священников и прихожан их отвлекают от длинных и благолепных служб.
Словом, к этому вопросу нужно разумно подходить. Нельзя огульно все сокращать или говорить, давайте все восстанавливать, как было. А когда было? В первые века? В средние века? В прошлом веке? Нужно, мне кажется, с большой любовью хранить то, что мы имеем сейчас, и усовершенствовать то, что мы можем. Необходимо, в первую очередь, я на этом очень настаиваю, чтобы богослужения совершались четко, чтобы каждое слово доходило до молящихся, потому что везде, где я ни служу, хор начинает петь, и я не понимаю, что поют, несмотря на то, что знаю эти песнопения с детства. Все почему-то сливается, или такие музыкальные номера исполняются, что невозможно молиться. А иногда так быстро поют, что ничего не успеешь услышать. Вчера я был в храме у отца Петра Иванова, вашего преподавателя, и там так было умилительно – читали дети. Они, конечно, читали по-детски, может быть, не традиционно, но очень трогательно. И каждое слово было понятно и доходило до сердца. Богослужение должно быть проповедью: кроме живого слова пастыря, сама молитва должна быть проповедью. Читать и петь надо очень внятно, чтобы чеканить каждый звук, каждое слово.
Ваше Высокопреосвященство, порекомендуйте основные критерии выбора для будущих пастырей между иночеством и супружеством. На что стоит обратить особое внимание, делая выбор?
– Я сразу скажу словами из Евангелия: «Могий вместити да вместит» (Мф. 19:12). В монахи не должны идти люди разочаровавшиеся в жизни или в любви, да и вступать в брак люди должны с уверенностью, что избранница будет подругой жизни до гроба. Мне вспоминается такое полусерьезное повествование отца Константина Ружицкого, ректора Московской Духовной Академии, о том, как к нему, а это было в советское время, пришел студент с невестой. Отец Константин спрашивает невесту: «Почему Вы выходите за него? Ведь сейчас это и не почетно, и будут Вас дразнить попадьей, и жизнь будет неопределенная». А она говорит: «Я-то знаю, что ему второй раз нельзя будет жениться, поэтому он меня всегда будет беречь».
Дело в том, что вам нужно быть очень осмотрительными, потому что не каждая невеста потом будет готова стать матушкой в полном смысле этого слова. Сейчас, конечно, такой статус не является непочетным. Но быть и матерью прихода, ограничив себя в некоторых аспектах светской жизни, не каждая современная женщина способна. Поскольку браки сейчас очень непрочны, разводов очень много, следует, конечно, крепко подумать в отношении выбора невесты. А что касается монашества, то принимать его только по велению сердца. Если есть призвание к монашеской жизни, тогда надо идти. А постригаться только из-за того, что посвящаться надо, а невесту не нашел, тогда это будет и монах несчастный.
Многие люди сейчас стали почитать лжесвятого отрока Вячеслава Чебаркульского. Какова позиция Русской Православной Церкви по этому вопросу и как людям объяснить неправильность их действий?
– Я получил от митрополита Челябинского Иова опубликованное им циркулярное письмо, в котором рассказывается, что нет оснований говорить о его святости, а это – культ, создаваемый заинтересованными людьми. Необходимо объяснять суть этого вопроса людям.
Как Вы относитесь к идее служения Литургии Преждеосвященных Даров вечером?
– У нас было такое течение в 1960-70-х годах. Тогда было мало храмов, а люди работали и не могли придти в церковь, поэтому в некоторых епархиях такая практика развивалась. Я сейчас особой нужды в этом не вижу. Некоторые сомневались в отношении воздержания перед причащением. Батюшки говорили, что нужно воздерживаться три часа перед богослужением. Это было совершенно новое течение, которое, правда, не осуждалось. Сейчас я не вижу актуальности в этом вопросе.
На Ваших глазах прошел советский период, он сменился периодом возрождения и внешнего роста нашей Церкви во время первосвятительства почившего Патриарха Алексия. Что на Ваш взгляд было положительного и отрицательного в жизни Церкви в тот и другой период?
– В советский период я встретился с явлением уходящего крепкого благочестия нашего народа, которое передавалось еще с дореволюционных времен. Это первое. И второе – была твердость, глубокая преданность Церкви в условиях гонений. Дело в том, что сейчас быть верующим – не представляет никакой опасности: хочешь – веруй, хочешь – нет. А тогда, если, например, партийный человек окрестит внука, его лишали партбилета, а это означало лишиться положения в обществе, должности. Это чего-то стоило. Я помню, у меня в школе одна учительница была верующая. И однажды я с матерью оказался у нее дома. Зашел – комнатка обычная, а она шкафчик открыла, а в нем – икона и лампада. Она, помолившись, запирала шкаф, чтобы не знали, что она верующая. Такая сильная грань была между верующими и неверующими.
Что касается нашего периода, есть опасность того, что люди охладевают в любви. Мне кажется, теплохладность – это самая опасная и тяжелая вещь. В то же время сейчас имеется возможность неограниченной проповеди. Меня больше всего огорчает бездеятельность некоторых священнослужителей, которые спокойно относятся к этому, «не горят». Поэтому я вас хочу зажечь: пока вы здесь, и у вас есть время, – читайте больше, занимайтесь больше.
Какая наибольшая опасность в жизни Церкви в наступающий период, которой ей предстоит избежать?
– Думаю, невежества много. Невежды имеют широкую возможность распространять свои взгляды. А наивные люди «клюют» на это. И важно, чтобы мы владели ситуацией. Ведь если какое-то заблуждение попало в сознание человека, трудно от него избавиться.
Хотелось бы узнать, насколько успешно ведется работа с неформальными молодежными объединениями.
– Я думаю, это – слабое место в нашем служении. Особой работы в этом направлении я не наблюдаю. Нужно сказать, что церковные люди довольно консервативны. Не только с неформальными молодежными организациями отсутствуют контакты, но даже во внешней одежде возникают проблемы на ровном месте, когда люди, как представляется, одеваются не так, пользуются косметикой и так далее. Грубые замечания священников и прихожан очень отпугивают от Церкви. Нужно внимательнее относиться к явлениям окружающего мира и смотреть не на внешние формы, а обращаться к человеческому сердцу. И очень важен здесь верный пастырский подход.
В прошедшем году Вы были в Иерусалиме. Какие изменения Вы можете отметить, сравнивая увиденное в настоящее время и то, что Вы запомнили во время, когда возглавляли Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме?
– Когда я уезжал в Иерусалим, провожая меня, Владыка Никодим, Председатель Отдела внешних церковных сношений, сказал: «У тебя три задачи: молиться за наш народ, быть представителем при Иерусалимском Патриархе и сохранять то материальное достояние, которое у нас имеется в Святой Земле». Теперь, когда я оказался в Святой земле, увидел, что изменилось положение нашей Миссии. Во-первых, молитва проходит вместе с паломниками. Миссия «задыхается» от их наплыва. На следующий день после нашего возвращения из Израиля стали допускать наших граждан без виз. Также Миссия осталась живым мостом между Иерусалимской Патриархией и Русской Православной Церковью. Многое из русского наследия на Святой Земле возвращается, здания реставрируются, достроен храм в Горненском мнастыре, который начали строить еще до революции. При мне там было только четыре стены.
Всегда потрясает душу посещение Святой Земли. Помню, когда впервые архимандритом я пришел ко Гробу Господню, зашел в Кувуклию и ощутил необыкновенное благодатное чувство радости. И сам себе сказал: «Большей радости я, наверное, не смогу испытать на земле».
Возможно ли выпускнику очного отделения Коломенской Духовной семинарии, поступавшего от обычного прихода, стать единоверческим священником? Будут ли в Московской епархии открываться новые единоверческие приходы?
– Вопрос серьезный. Единоверческие приходы, братия, по мысли нашей иерархии, открывались для того, чтобы те, кто оставлял старообрядчество, но хотели сохранить старый обряд в лоне Русской Православной Церкви, могли так молиться. В настоящее время у нас в Московской епархии – три единоверческих прихода. Один из них – Михаило-Архангельский в Михайловской Слободе. Это – самый классически организованный и во всех отношениях образцовый приход. Я всегда служу там по старому обряду раз в год.
Старый обряд, согласно определению Поместного Собора 1971 года, благословлен и одинаково спасителен. Но тенденции вводить старый обряд у нас нет, тем более, что единоверческие службы гораздо длиннее. Мы сегодня говорили о том, что наши-то краткие хотите сокращать. Поэтому такой тяги к единоверческим службам не наблюдается. Единоверческие приходы небольшие. Обычно они состоят из традиционных семей, которые были и раньше единоверческими или старообрядческими. Но у нас никакого антагонизма нет. И, если кто-то из окончивших семинарию покажет любовь к единоверию и данным богослужениям, его можно будет направить в единоверческий приход, он может там служить. Никаких проблем в этом нет.
К сожалению, в Коломне среди верующего народа мало почитается священноисповедник Феодосий, епископ Коломенский. До сих пор не написаны акафист и служба святителю. Как усилить среди духовенства и верующих почитание святителя Феодосия, небесного покровителя Коломны?
– Отец Варлаам, что Вы можете сказать о почитании святителя Феодосия?
Игумен Варлаам, настоятель Старо-Голутвина мужского монастыря: «Владыка, мы заказали довольно-таки большой тираж брошюр – 20 тысяч экземпляров. Он у нас уже распространен и закончился. В этих брошюрах содержится краткое житие святителя Феодосия. Далее мы собираемся продолжать эту работу – заказать более обширное его житие, также и книгу о монастыре. Кроме того, по Вашему благословению был снят небольшой фильм о святителе. Также на днях будет снят фильм о Коломне, который пройдет по российскому государственному каналу, там, естественно, будет материал и о монастыре. Совершаются службы святителю.
Владыка Ювеналий: Если говорить о коломенцах, мне кажется все-таки, что это – немножко «холодные» люди. Ведь какие замечательные службы здесь совершаются! Сколько храмов открыто! На Пасху и на Рождество мы утром служим в храме, а потом идем на концерт, и там зал переполнен, а в храме-то народа бывает гораздо меньше. Люди уже избалованы, и ничем не пробудишь интерес к богослужению. Конечно, последнее время здесь, в Старо-Голутвином монастыре обстановка с приходом отца Варлаама оживилась. К вам пришли послушники. Я заходил сегодня в монастырскую трапезную, там увидел несколько человек послушников. Радуюсь этому, ведь такого по приказу не бывает. По велению сердца люди идут и в монастырь, и в храм, и почитают святых.
В Московской епархии есть Богослужебная комиссия. Но она не сама составляет чинопоследования, а я направляю туда тексты, которые получаю для изучения с мест. Члены Богослужебной комиссии жалуются на качество получаемого материала, говорят, что много слабых текстов. Почему в древности были такие прекрасные богослужебные чины? Возьмем, например, поистине сладостный канон преподобного Андрея Критского. Потому что авторы писали, подвизаясь, молясь и постясь. У них все лилось естественно, от сердца.
Думаю, нужно, чтобы и службы святителю Феодосию были регулярными, а в день его памяти торжественные, соборные. Тогда постепенно узнают о святителе и будут его почитать.
Ваше Высокопреосвященство, почему в настоящее время духовенство не носит одежду, полагающуюся клирику, в общественных местах? Ведь это – проповедь, и об этом говорит и правило Вселенского Собора.
– Правильно. Но это зависит о священника. Я должен вам сказать, что никто, ни светская, ни духовная власть этого не запрещает. В Москве я часто вижу священнослужителей и монашествующих в церковных одеждах. Сказать, что вообще не ходят, – неправда.
То же самое относится и к облику человека. Некоторые стригутся и бреются. Мы на эту тему говорили. Когда я беседовал с вами в один из приездов, говорил: готовьтесь к принятию сана, растите волосы, бороду. Если уж вы готовитесь быть священником, то готовьтесь и внешне быть таким. Ходите в подрясниках, привыкайте к этой одежде, полюбите эту одежду. И, если будете искать невесту, то пусть она уже сейчас увидит, каким вы будете. И, если такого полюбит, то это уж будет на всю жизнь.
Конечно, церковная одежда – это проповедь. Но и мужество нужно. Если вы не имеете машины, а ездите в общественном транспорте, то можете встретиться с пьяными, хулиганами, преступниками. Церковная одежда привлекает внимание, а вам хочется быть незаметными, ведь трудно набраться мужества для такой проповеди, правда?
А в общественные учреждения, вы знаете, мы уже без рясы не ходим. В советское время, я слышал, были такие уполномоченные по делам религий, которые требовали от священников и даже епископов приходить к ним в светской одежде и говорили, что иначе и не примут. Это было отношение, унижающее человеческое достоинство. А сейчас, наоборот, с уважением нас принимают. В общественных местах мы не появляемся в светской одежде. Если идем, например, в школу, конечно, надо быть в рясе, а то спросят: «Кто он? Что он – протестант, баптист?»
В современном мире священник ведет активную жизнь, встречается с людьми, в том числе нецерковными, общается с ними. При такой внешней активности как вести духовную жизнь?
– Вы правильно задаете вопрос. Это очень трудно. Надо всегда оставаться самими собой. Светские люди подчас не понимают с чего начать общение со священником, предлагают, например, выпивку. Если батюшка скажет: «Что вы, что вы?! Это грешно, этого нельзя!», то больше с ним и встречаться не будут. Надо все-таки, как апостол Павел, для всех я сделаться всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор. 9:22). Но при этом надо оставаться собой и во всем знать меру. Никогда не терять своего призвания. Никогда не ронять своего достоинства. Главное, чтобы от общения со священником люди духовно обогащались. При любом общении с внешним миром нужно излучать благодать, свет Христова учения, а не делаться такими, каковы собеседники.
Спасибо вам, братия. Желаю вам подвигом добрым подвизаться и самое главное – не забывать, что вы – будущие пастыри. Храни вас Господь!
