Актуальность обсуждаемой темы сложно недооценить, поскольку она связана с самым дорогим, что есть у человека, — его жизнью.
Современный термин «эвтаназия» (от греч. εὖ — благой, хороший и θάνᾰτος- смерть) определяется как безболезненное, вызванное состраданием уничтожение того, кто страдает или считает себя страдающим, и чьи страдания в будущем могут стать невыносимыми. Эвтаназия сосредоточивает на себе антропологическую проблематику и затрагивает основополагающие принципы бытия человека1. Отношение к эвтаназии во многом зависит от стремления человека найти ответы на вечные вопросы о Боге, смысле жизни, бессмертии, страдании, свободе. По убеждению Сократа, «те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним — умиранием и смертью"2. Желающие быть мудрыми обязаны не только пройти через умирание, но и понять, куда этот путь приводит. Действительно, ведь тот, кто знает, «зачем» жить, преодолеет почти любое «как». Однако, ввиду десакрализации, мировоззренческого плюрализма современной цивилизации и утратой ею видения трансцендентности человеческой личности, иная форма бытия для современного сознания представляется несуществующей, смерть вызывает панический ужас, воспринимается как переход в «ничто», в небытие, полное уничтожение, распад, что придает особую окраску проблеме эвтаназии: если впереди ничего нет, для чего мучиться? Идея «добровольного ухода» из жизни возникла не вчера и не является эпохальным открытием XXI века, она обусловлена, в первую очередь, отношением к человеку в обществе, его местом и положением в нем.
Тотальная технологизация порождает новые вопросы о праве человека свободно распоряжаться не только своей жизнью, но и смертью. Применение эвтаназии в практической медицине на Западе становится вполне обычным явлением и не вызывает состояние шока. Имеет место четкая тенденция легализации «убийства из сострадания» в ряде стран, в перспективе оказывающая влияние на будущее человеческого рода. Именно по этой причине необходимо говорить об этой тенденции, чтобы понять заключенную в ней систему нравственных убеждений и представить подробную картину
Самоубийство и эвтаназия в древнегреческий период. Проблема эвтаназии напрямую затрагивает вопрос о ценности жизни, которая является одной из основополагающих в этике и тесно связана с феноменом самоубийства и проблемой права на смерть.
В древнегреческий период ценность жизни соотносится с другими ценностями, и смерть в определенных условиях предстает более ценной, нежели жизнь, а право индивида на самоубийство — законным. Это точка зрения разделялась философами Древней Греции. Они приравнивали эвтаназию (легкую смерть) к суициду (от лат. sui — себя, cido — убиваю), который был широко распространен среди неизлечимо больных, осужденных к смерти преступников и просто уставших жить людей3. Законность убийства из милосердия была опровергнута впоследствии Аристотелем (384–322 до Р.Х.), который аргументировал свою точку зрения тем, что самоубийство (включая эвтаназию) нарушает правильный принцип природы и является тяжким преступлением перед государством. Аристотель осуждал подобные действия и расценивал их как отказ выполнять свои гражданские обязанности, порицая трусливость поведения таких граждан, что сказывалось как на экономике государства, так и на человеческих ресурсах полиса, годных для несения военной службы4. В медицинском братстве формируется точка зрения, согласно которой умерщвление больного расценивалось как позор и нарушение клятвы Гиппократа, данной богам Аполлону и Асклепию5. Так, Апулей расценивал преднамеренное убийство как отвратительный поступок, абсолютно несовместимый с принципом профессии лечить, а не причинять вред6.
Самоубийство и эвтаназия в Древнем Риме. Уверенность римлян в том, что жизнь не обязательно есть священный дар богов, давала возможность гражданам свободного индивидуального подхода к самоубийству и эвтаназии не только по отношению к людям с умственными или физическими недостатками, но и вполне здоровым7. Сомнительные терапевтические практики древнего Рима нашли свое отражение в трудах древнеримского историка и писателя Гайя Светония Транквилла (69–140). Граждане испытывали страх и опасались перспективы длительной болезни, предпочитая страданиям быструю и спокойную кончину. Так, государственный и политический деятель, выдающийся полководец и писатель Гай Юлий Цезарь трепетал от ужаса перед затяжной кончиной, а Цезарь Август, «хорошо сыгравший свою роль и требовавший аплодисментов», умолял Небеса, прося легкой смерти, которая мирно наступила в возрасте 75 лет (следует отметить, что Светоний — первый автор, который, описывая кончину Цезаря, употребляет слово)8.
Суицидальные идеи, в отрыве от духовных и земных обязательств, были опровергнуты христианством, просветившим язычников древнего Рима.
Влияние христианства. Христианство уже с середины первого века опровергло легитимность либеральных взглядов римлян на возможность выбора пути завершения человеческой жизни. Раннехристианские церковные источники, такие как Дидахи, Послание Варнавы, утверждают неприкосновенность и святость дара жизни, включая недопустимость убийства невинного ребенка после его рождения9. Климент Римский пишет, что умышленно намеревающиеся убить себя наследуют вечные мучения в аду10. Провозглашение веротерпимости в империи Константином Великим в 313 году способствовало утверждению христианского принципа святости жизни и недопустимости самоубийства. Христианство призывает быть готовыми претерпевать страдания, подражая Самому Иисусу Христу, искупившему от греха и смерти весь человеческий род11. Практика эвтаназии попала под пристальное внимание властей после выхода в свет в 529 году указа императора Юстиниана, согласно которому все граждане империи призывались к принятию христианской веры12. Согласно указу церковная иерархия стала иметь гражданскую административную поддержку в лице первого правителя13. Уже на Брагском Соборе 561 года был юридически установлен принцип святости жизни, а самоубийцы должны были лишаться христианского погребения14.
Реформация и последующий период. Отколовшееся от католичества протестантское движение во главе с Мартином Лютером (1483–1546) придерживалось мнения католической традиции, согласно которой те, кто покончил жизнь самоубийством, не устояли перед диавольским искушением15. Как и блаженный Августин, Мартин Лютер считал, что человек, умышленно причиняющий себе вред, оскорбляет тем самым Божественный закон16. Более радикально настроенный
Родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант (1724–1804) пришел к заключению о том, что государство предопределено Богом для того, чтобы защищать святость человеческой жизни, и даже унизительная нищета, ужасные невыносимые боли, неизлечимость заболевания не дают человеку право убивать себя каким бы то ни было способом. Мнение Канта частично было основано на аристотелевском убеждении, что каждый человек в этом мире предназначен для определенной цели и преждевременное прекращение жизни есть нарушение своих обязательств. Убивая себя, человек противоречит верховной обязанности перед собой, потому что уничтожается условие для всех прочих обязанностей20.
Основоположник эмпиризма и государственный деятель Фрэнсис Бэкон (1561–1626), автор термина эвтаназии и ее апологет, утверждал, что «долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями… даже и в том случае, когда уже нет никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более легкой и спокойной, потому что эта евтанасия… уже сама по себе является немалым счастьем», определяя тем самым не связанную с мучительной болью и страданиями смерть 21.
Период Просвещения. Развитие академической науки в Европе XVIII века, рационализм и стремление к свободомыслию привели к появлению критического либерального мышления, оспаривавшего религиозное учение о самоубийстве как следствии одержимости диаволом, предлагая научную альтернативу: психическое заболевание — причина суицида. Так, Джон Уэсли (1703–1791), английский протестантский проповедник, вдохновитель учения ревайвализма, был убежден, что суицид есть ужасное преступление, за которое следует заковывать в цепи и вывешивать на всеобщее обозрение безжизненное тело22. Подобные меры никоим образом не могли быть согласованы с духом эпохи Просвещения, провозглашением свобод и человеческого достоинства.
Религиозные аргументы недопустимости суицида были вытеснены из общественного сознания светскими настроениями XIX века, одним из проповедников которых был Артур Шопенгауэр (1788–1860), считавший, что ужасы жизни уравновешиваются ужасами смерти и поэтому не следует осуждать выбравших последние. Убедившись, что жизнь не имеет ровно никакого смысла, а спасения от смерти не существует, философ сделал следующее заключение: «Единственной достойной целью является приятный и безболезненный конец: конец не от болезней, не умирание, сопровождающееся агонией, а безболезненная смерть, без борьбы за жизнь, без хрипов, без агонии, даже без побледнения. В этом и заключается эвтаназия23. В 1870 году школьный учитель Самуэль Д.Уильямс выступил с речью в Бирмингемском клубе, в которой заявлял, что врачи обязаны обеспечивать быструю и безболезненную смерть пациентам, претерпевающим невыносимые мучения длительной болезни, облегчение невыносимой боли есть величайшая услуга, которую можно оказать страдающему человеку24. Активная эвтаназия приобрела статус уважаемого научно обоснованного деяния, согласно которому существование неполноценных индивидов расценивалось как препятствие на пути эволюционного совершенствования человечества, давние моральные убеждения касательно святости жизни отныне сменили
Программа эвтаназии в нацистcкой Германии. Распространение идей эволюционизма и спад религиозности общества способствовали пропаганде идей легитимности эвтаназии, согласно которой безнадежно больные не приносят
Эвтаназия в конце XX — начале XXI века. Несмотря на это, идея легкой смерти вновь была переосмыслена различными фондами и обществами. Стремительное развитие биомедицинских технологий, в частности жизнеподдерживающего лечения и реаниматологии, наряду с пропагандой ценности автономного выбора способствовали тому, что во многих странах тема «легкой смерти» перестала быть запрещенной. Причем эвтаназия стала восприниматься как ускорение смерти страдающего неизлечимой болезнью человека, осуществляемое по его просьбе или по воле уполномоченных им лиц. В 1935 году в Англии было создано первое общество добровольной эвтаназии, отстаивавшее право умирать с достоинством («The Voluntary Euthanasia Society», в 1980 году переименованное в «Exit»)28 во главе с лордом Беркли Мойниганом и доктором Килликом Миллардом. В
Глубочайший кризис общества к концу XX века привел к тому, что идеи по легализации умерщвления «неполноценных» людей, осуждавшиеся мировой общественностью, вновь получили распространение. Одним из таких примеров является «Церковь эвтаназии» (Church Of Euthanasia), основанная транссексуалом Крисом Корда в городе Бостон штата Массачусетс в США, которому якобы явился дух Земли и дал откровение, согласно которому над планетой нависла опасность гибели всего живого
Отношение Русской Православной Церкви к эвтаназии. Согласно учению Церкви, основанному на Откровении Бога, жизнь человека — бесценный дар, свидетельствующий о свободе и достоинстве любого человека, призванного стать совершенным, как совершенен Отец Небесный, достигнуть обожения, удалившись от господствующего в мире растления похотью (2 Пет. 1:4). Один Господь — Владыка жизни и смерти, который «умерщвляет и оживляет» (1 Цар. 2:6). Очевидно, что практика искусственного поддержания жизни, при которой функционируют лишь отдельно взятые органы, а порой и неэффективность обезболивания лишают подлинно человеческого завершения жизни, о котором ежедневно во время богослужения возносится прошение к Имеющему в руках Своих души всего живущего и всякого человека (Иов. 12:10) о христианской кончине, безболезненной, непостыдной, мирной. Осознавая это, а также недопустимость намеренного умерщвления (эвтаназии) и необходимость уготовления долгостраждушего к исходу души, Церковь просит Владыку жизни о разрешении раба Его от нестерпимой болезни и горькой немощи и упокоении его вместе с праведниками31. Вместе с апостолом Павлом Церковь призывает: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:2)32.
Христианская альтернатива «поддерживаемому самоубийству». Церковь призвана нести любовь и заботу, оказывая тем самым неоценимую помощь и поддержку больному человеку, способствовать его примирению с Богом и ближними в нашем непростом мире, где жизнь, как в теории, так и на практике, увы, воспринимается все чаще как предмет, который можно по собственному желанию создавать и уничтожать, исходя из принципа целесообразности и экономической выгоды при распределении ресурсов. Ясно, что «поддерживаемое самоубийство», лицемерно именуемое «помощью в умирании», в корне подрывает основы общественного и личностного благосостояния. В случаях, когда активная терапевтическая помощь оказывается несостоятельной, ее должна сменить паллиативная помощь, включающая обезболивание, уход, социальную и психологическую поддержку, а также пастырское окормление, имеющее целью создать истинно мирное человеческое завершение жизни, наполненное любовью и милосердием33. Уход за терминальными больными относится к области духовных задач, а посвятившие себя этому благородному служению (диакония) восполняют лакуны там, где медицинский персонал со своими средствами бессилен, и является позитивным и реальным альтернативным способом ухода за умирающими. Церковь призывает избирать жизнь, несмотря на трагический соблазн «поддерживаемого самоубийства», победоносно несет пасхальный свет и свидетельствует о том, что Бог желает принять Свое создание в места вечной и неизреченной радости, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная"34.
Как говорил святитель Иоанн Златоуст, «смерть не зло, но зло после смерти мучиться. Равно смерть не добро, но добро после смерти быть со Христом"35.
Источники:
